длятся всего десять минут. Я стараюсь не нервничать. Когда называют мое имя, я иду за женщиной по коридору, выкрашенному в зеленый цвет, и попадаю в большую комнату, где за столом сидят пять экзаменаторов: две женщины и трое мужчин. Один, тот, что занимает место посередине, предлагает мне сесть на стул. Как только я устраиваюсь – лодыжки соединены, руки аккуратно лежат на коленях, – он переходит к основным вопросам, уточняя мое имя, этнический статус и место рождения.

– Возраст? – спрашивает он.

– Двадцать шесть.

– Значит, замужем? Дети есть?

– Не замужем, – отвечаю я.

– Старая дева! – замечает женщина в красном свитере.

Как я должна на это реагировать?

Они переходят к моему образованию.

– Я не окончила школу третьей ступени, – мягко, будто обращаясь к постояльцу отеля, роняю я. Проверено: подобный тон, как и то, что я привыкла двигаться словно красавица с керамической вазы эпохи Мин, помогает людям забыть, что я из горного племени. – Но в училище научилась работать с документами, создавать электронные таблицы и отправлять электронную почту.

Звучит, будто все это раз плюнуть, но на самом деле мне пришлось ого-го как трудно. Как пользоваться туалетом в помещении? Садиться на корточки лицом к стене или к двери? Принимать душ? Ой-ой-ой! А возможность включать и выключать электрический свет? В общежитии электричество давали час утром и час вечером, но первую неделю я так часто щелкала выключателем, что комендантша пригрозила вырубить электричество во всем здании на день, если я не прекращу. Соседки по комнате следили за тем, чтобы я больше не прикасалась к выключателю, но позволяли мне смотреть, как они включают и выключают его в начале и конце отведенных часов. Да, тогда я была настоящей деревенщиной. Ту.

Мужчина затягивается сигаретой и смотрит на меня.

– Учитель Го утверждает, что вы хорошо владеете английским, но так ли это на самом деле?

Я перехожу на английский.

– Трудно сказать, почему английский дался мне легче, чем другим учащимся. Возможно, причина в том, что я выросла среди представителей горных племен, говоривших на разных языках. Или же – эту фразу я узнала от постояльца отеля буквально вчера – я оказалась в нужном месте в нужное время. Двое других мужчин хихикают, главный смущается и что-то строчит на листке бумаги.

Ни одно собеседование, будь то прием на работу или в учебное заведение, не обходится без вопросов о политике государства, а отвечать на них непросто. Экзаменатор барабанит пальцами по столу.

– Как вы относитесь к переменам в Куньмине?

Я улыбаюсь, показывая зубы до такой степени, чтобы казаться дружелюбной, но не настолько широко, чтобы возникло искушение прикрыть пальцами рот.

– Десять лет назад в мою деревню приехал гость из Гонконга. – Я опускаю глаза, демонстрируя скромность. – Мы не знали, что происходит в остальном Китае. Он рассказал нам о новой эре реформ и открытости[24]. Все, что, по его словам, должно было произойти, действительно произошло. Даже больше. Туристы со всего света стекаются, чтобы увидеть Великую стену, Летний дворец и терракотовых воинов в Сиане. Мы можем быть благодарны за то, что позднее центральное правительство инициировало кампанию по развитию запада[25]. Как вы знаете, она направлена на развитие иностранного туризма в западных провинциях.

Я делаю паузу, чтобы оценить реакцию экзаменаторов. Кажется, я не произвожу на них впечатления, что странно, ведь я уже продержалась дольше всех остальных кандидатов.

– Затем, – торопливо продолжаю я, – всего три года назад наша прекрасная провинция получила от центрального правительства разрешение переименовать город Чжундянь в Шангрила…

– Опередив и Сычуань и Тибет в борьбе за эту честь! – заканчивает за меня мужчина, сидящий справа. – Теперь провинция Юньнань может претендовать на звание «рая земного»!

Хвастовство встречено холодно, прочие члены комиссии смотрят в окно, причмокивают, изучают свои карандаши.

– Могу я задать вопрос? – Я не могу удержаться от любопытства. – Зачем нужна специализация «эксперт по пуэру»?

– Решила поумничать… – говорит главный, снова что-то чиркая в блокноте. Еще один минус? Мне приходится подождать, пока он закончит писать, зажжет еще одну сигарету, затянется и выпустит дым в потолок. – Наверное, там, откуда ты приехала, Куньмин кажется очень современным, но он – да и вся Юньнань – развивался медленно, в то время как весь мир устремился в Пекин, Шанхай и Гуанчжоу…

Пока он говорит, я вспоминаю плакаты, которые висели на бамбуковых стенах класса учителя Чжана. Тогда я считала, что все это выдумки. А теперь хожу в кино и смотрю телевизор. И вижу все совсем другими глазами: мелькающие на экранах картины, какими бы невероятными они ни казались, наверняка реальны. Не сейчас, так в будущем.

– На дорогах пробки, загрязненный воздух душит и младенцев, и стариков, и все спешат, спешат, спешат разбогатеть… – продолжает он. – А люди? Они мечтают посетить Юньнань, потому что здесь тихие улицы, свежий воздух и спокойная повседневная жизнь. Все это воплотилось в пуэре…

Интересно, что будет, если я расскажу ему, как все эти изменения, о которых он упомянул, повлияли на меня. После переименования Чжундяня в Шангрилу правительство вознамерилось присвоить городу Сымао название Пуэр. Через год или чуть больше так и будет. Новая топонимика – сообщения национальному большинству Китая, которые оно принимает, как и положено. Сегодня многие из тех слов, которые раньше использовались для унижения провинции, используются для похвалы. Юньнань больше не считается отсталой дырой, населенной исключительно «ту». И не потому, что Юньнань или ее жители изменились. Скорее, изменилось значение слова «ту». Теперь оно означает «нетронутые цивилизацией». Туристы – китайские и иностранные – стали посещать Куньмин, Лицзян, Дали и Ущелье тигра. Они стремятся войти в контакт с горными племенами! И готовы на все, лишь бы принять участие в Фестивале брызг воды народа дай, увидеть зубы женщин цзино, выкрашенные в черный цвет соком лакового дерева, и купить поделки племени мяо. Мужчины – молодые, с рюкзаками и без мозгов, рвутся в деревни мосо, потому что в этой матриархальной культуре любовников для мимолетного удовольствия выбирают женщины, а им могут приглянуться и мосо, и ханьцы, и иностранцы. «Ту» сейчас настолько ценится, что в этом году в День создания КНР правительство объявило о том, что разыскивает по всей стране близнецов от каждого из пятидесяти пяти признанных этнических меньшинств Китая, которые будут представлять страну через четыре года на Олимпийских играх.

Поскольку мы, акха, объединены с хани, я подозреваю, что власти обратятся к ним, чтобы найти достаточно взрослых близнецов, которые могли бы представлять нас.

– Если ответить на ваш вопрос по-другому, – комментирует женщина в красном свитере, – гостям Юньнани – будь то представители ханьского большинства, немцы, французы